ил-был старый-престарый дед: глаза у него ослепли, уши оглохли, и
дрожали у него колени. Когда сидел он за столом, то еле держал ложку в
руках и проливал суп на скатерть, да еще изо рта суп капал на стол.
Надокучило сыну и невестке на это глядеть, и вот посадили они старого
деда в угол за печкой и стали подавать ему еду в глиняной мисочке, да и
кормили его подчас впроголодь. И глядел дед с грустью на стол, и на
глазах у него показывались слезы.
Вот раз не удержал он в дрожащих руках мисочку, упала она наземь и
разбилась. Стала его бранить молодая невестка, но он ничего не сказал,
только тяжело вздохнул. Купила ему невестка деревянную мисочку за два
геллера, и пришлось ему теперь есть из нее. Вот сидят они раз, и
приносит маленький внучек — было ему четыре года — небольшие дощечки и
начинает их складывать.
— Что ты там делаешь? — спрашивает отец.
— Я делаю корытце, — отвечает ребенок, — буду кормить из него отца с матерью, когда я стану большим.
Посмотрели муж и жена друг на друга — и заплакали. Подвели тотчас
старого деда к столу и позволили ему с той поры есть всегда вместе с
ними и не попрекали его, если он немного проливал на стол.